что так произошло, но генерал не стал отмечать заслугу Валеры в том, что он грамотно руководил группой в процессе полёта.

— Козлина поросячья, — недовольно прошипел Гаврюк, когда командиры пошли встречать штурмовиков.

— Ты чего? С кем не бывает, Валер, — решил я его подбодрить, похлопав по плечу.

— Руку убери, — зашипел он на меня сквозь зубы, и это было очень неожиданно. — Ненавижу весь этот цирк!

С этими словами Гаврюк пошёл по тёмной стоянке в сторону домика высотного снаряжения, который закончили возводить только сегодня. Краской пахнет даже здесь, на стоянке.

Поведение моего командира звена меня впечатлило со знаком минус. Откуда такое недовольство? Может, как и у меня, сильная усталость и перенапряжение?

В домике высотного снаряжения было темно, и только коридор, и сама комната для хранения были освещены. Медленно шагая по забетонированному полу, я размышлял над поведением Валеры и не только его. Последнее время вся наша эскадрилья себя странно ведёт. Может, так на них повлияли обстрел, снайпер и нападение в домике дежурного экипажа?

Пытаясь повернуть в комнату высотного снаряжения, я мощно споткнулся об порожек.

Всё предрасполагало к тому, что именно сейчас я совершу невероятной красоты полёт. Руки уже были расставлены в стороны, а ноги остались где-то позади.

Но мне повезло. На своих двоих удержался только благодаря расставленным ногам и большой упругой заднице, за которую ухватился, падая. То, что это не Аси размерчик, понял сразу.

— Молодой человек, вы совсем не знаете манер, — улыбалась пухленькая девушка, глаза которой я увидел перед собой, когда она обернулась. — Или я могу вас называть Сергей?

Девушкой оказалась Зоя, коллега Аси из строевого отдела. С виду не самая красивая на этой базе дамочка, но и она обладала хорошими качествами. Взять, например, размер груди. Колоссальный просто! Натуральная подушка. Не знаю, много ли ребят прикладывались к Зоиной груди, но потрогать хотел в Шинданде каждый второй.

— Можете Сергеем звать. Меня так мама с папой назвали, — сказал я, пытаясь обойти грудастую пышечку, одетую в алую блузку и светло-бежевую длинную юбку. Куда-то же собиралась Зоя в таком красивом одеянии! Или к кому-то.

— А я вот тут зашла к вам, чтобы… чтобы помочь расставить всё. Убраться помочь, — хлопала своим пышными ресницами Зоя, выставляя напоказ главное достоинство, выглядывающее из-под рубашки.

— Кому помочь? — улыбнулся я.

Кажется, не хочет Зоя, чтобы я подошёл к своему шкафчику. Всячески пытается меня отодвинуть, прижимаясь грудью и поправляя на голове собранные в высокий объёмный хвост светлые волосы.

— Так вам — лётному составу. Вы столько работаете, летаете, устаёте… — начала она объяснять свою тягу к волонтёрской деятельности, как вдруг послышался сильный чих из моего шкафчика. — Блин, — расстроено выдохнула Зоя.

— Да, да. Ещё и в мой шкафчик спрятала любовника, — сказал я и открыл деревянную дверь своего шкафа.

Чуть не выпал у меня из рук шлем. Еле-еле удержал я его от падения на бетонный пол. Из небольшого шкафчика на меня своим невинным взглядом смотрел скрючившийся Тигран Араратович в тельняшке, широких трусах и носках.

— Сержик, мамой клянусь, это…

— Не то, что я подумал, — закончил я за Бажаняна фразу. — Просто Зоя помогает вам расставлять всё снаряжение в этом помещении.

— Ай, Серж! Всё ты правильно понял.

— Ладно вам, Тигран Араратович. Буду язык за зубами держать, — сказал я и закрыл дверцу. — Сейчас люди придут в класс. Так, что близкий контакт придержите до их ухода.

Когда я выходил, Зоя стояла у шкафа, пытаясь подбодрить своего любовника.

В новом классе для разбора полётов, Валера сидел сейчас один в ожидании прихода начальников. Настолько он погрузился в себя, что даже свет не включил. Сидел Гаврюк, закинув ноги на стол, и смотрел в окно.

— В темноте и дышать темно, и рожи не видно, — решил я пошутить, включая свет, который обеспечивала одинокая лампочка под потолком. — Краской пахнет. Окошки надо бы открыть.

— Не смешно, — буркнул Валера, не отрываясь от окна.

— Мда, вторым Райкиным я не буду, — сказал я, подойдя к карте Афганистана, висящей рядом с тёмной доской.

— Ладно, Серый, — выдохнул Валера, вставая со своего места и направляясь ко мне. — Был не прав, вспылил сильно на стоянке, — протянул он мне руку в знак примирения.

— Да я понимаю, — пожал я её, и мы похлопали друг друга по плечу. — Сам бы неизвестно как реагировал.

— Хочешь, открывай окошки. Тут и правда краской воняет. К стенам не прислоняйся только.

Я быстро открыл форточки, пока Гаврюк рассматривал карту.

— Зацепили меня слова этого боевого кабана, — сказал Валера, возвращаясь на своё место. — Работаешь, служишь, жизнью рискуешь, а в ответ вот такое посредственное отношение, как только что-то не так у тебя пошло.

— Валер, ну грех нам жаловаться. Наградами нас не обделяют, прямо скажем. Мы с тобой за время Афгана уже по две штуки получили, — сказал я, присаживаясь напротив него.

— Две, хэх! Тут люди по три хапают. Плюс звание, должность и официанточку в столовой за попку. А на боевых выходах и вылетах не участвовали. Точнее, реально нет, а документально да.

Тут понесло Валеру по всем фронтам. Вспомнил он и коррупцию тыловика, и беспечность Хрекова на первых порах, и отсутствие благодарности со стороны «конторы» за выполнение особых поручений.

— Слушай, ну не за награды и деньги мы с тобой служим. Присягу помнишь, как давал? Так там всё написано, — спокойно сказал я.

В определённые моменты всегда возникает подобная потребность у военного, выразить своё недовольство. Всегда будет не хватать денег, внимания, поощрений и всех остальных благ. Просто нужно всегда помнить для чего, и кому ты служишь.

Выслушав мою версию всего происходящего вокруг, Валера лишь усмехнулся и замолчал. Как мне кажется, не поменял своё мнение Гаврюк.

Когда появились штурмовики и начальство во главе с Хрековым, «кухонные» разговоры пришлось прекратить. От нас потребовали доложить, что и как выполнялось.

Генерал внимательно слушал, особенно когда Валера подошёл к карте и рассказал, как мы выходили на цель. Лазарев молчал и только что-то помечал себе в блокноте. Ворчливый разведчик Буханкин, так усердно критиковавший нас и пытавшийся зацепить во время постановки нам задачи, стоял, как и тогда, недовольным. Чего ему теперь не нравится? Задача же выполнена?

— Итак, товарищи, — подводил итог Хреков. — В результате мы поставленную нашими коллегами задачу выполнили, я прав Александр Иванович? — обратился он к Лазареву, который стоял у окна и почёсывал лысину.

— Задача выполнена — это факт. Спасибо большое. Жив или мёртв Исмаил — это не факт. Требуется проверка, но это наша забота, — сказал Лазарев, убрав блокнот и медленно выйдя на середину комнаты. — У старшего группы не сошли две бомбы — это тоже факт. Событие редкое, но настораживающее в свете последних диверсий. Как вы думаете, Валерий Петрович? — спросил он у Гаврюка и тот встал из-за стола.

— На мой взгляд, обыкновенная техническая неисправность, — уверенно произнёс Валера. — Инженеры разберутся.

— Я в этом не сомневаюсь, — пристально посмотрел на Гаврюка ворчливый разведчик, стоявший возле входной двери, сложив руки на груди.

— А я не сомневаюсь, товарищ Бухин, что у вас теперь спина грязная, — сказал Валера, указав на табличку, на двери, что стены окрашены.

Ещё и фамилию его неправильно назвал. Как бы Валере ни пришлось потом ответить перед ним, выйдя на неравный бой!

Лазарев картинно зацокал языком, а Томин развёл руками. Мол, ничего личного, брат, но ты балбес. Ворчун так и вышел из кабинета с большим зелёным пятном на всю спину.

— Александр Иванович, у этого командира отряда личная неприязнь к авиации? — спросил Томин, не выдержав информационного вакуума о «ворчуне» Буханкине.

— Ему есть, за что на вас обижаться. В районе Кандагара работала его группа. Вызвали поддержку авиации, а они не полетели. Мол, свободных экипажей не осталось, — сказал Лазарев, убирая свой блокнот в карман.

— Так, это же не говорит о том, что во всём виноваты все лётчики поголовно, — возмутился Томин. — Детский лепет какой-то.

— Когда нашли свободные экипажи, они прилетели и отработали по позициям его группы, похоронив десять человек. Какой-то умник передал ошибочные координаты и не успел подправить. Только поняв ошибку, данные местоположения противника, вертолётам дали обновлённые координаты. «Винты» зашли и разбили духов, — сказал Лазарев, сжав губы. — Буханкин и Астанов одни остались в живых из того отряда. Всем спасибо за работу. До встречи!

И такое бывает на войне. К сожалению, за подобными ошибками скрываются жизни